понедельник, 4 октября 2010 года, 09.28 Павел Карманов: «Шуберт под увеличительным стеклом…»

Композитор-минималист о своём сиятельном предшественнике

Павел Карманов

Павел Карманов: «Зеркало того, что у меня внутри»

Владимир Мартынов: «Музыка без антропологии — ничто…»

 Франц Петер Шуберт в Wikipedia

Рассказ П. Карманова о влиянии Ф. Шуберта на современных композиторов продолжает цикл, в котором С. Невский говорил о Г. Малере, А. Батагов о И. Бахе, О. Раева о Л. Бетховене, Г. Дорохов о Брукнере, В. Раннев о Шостаковиче, Д. Курляндский — о А. Моцарте.

 
Мы взялись разговаривать с Павлом Кармановым о Ф. Шуберте, потому что время от времени (редко, но метко) композитор Карманов обращается к творчеству венского классика. Поэтому кому, как не ему, ответствовать за божественные гармонии, любимые нами с раннего детства.
Этой беседой мы продолжаем публикуемый по понедельникам цикл бесед, в которых современные композиторы рассказывают о своих предшественниках, кумирах и учителях. В том числе и про ныне живущих В. Сильвестрова и В. Мартынова, которые Шуберту тоже очень многим обязаны.
— Какое влияние на вас оказала музыка Шуберта?
— Шуберт всегда был намного человечнее Шумана... Он как бы проще, без наносного виртуозного, но глубже. Я, конечно, не специалист, но Шуберт мне много ближе, он представляется мне «родственником», с ним можно поговорить в большей степени, чем с его современниками...
 

Серьёзный и глубокий композитор Павел Карманов, сочинивший немало прекрасной музыки, экспериментировал и телерекламой, и выступлениями в составе рок-группы «Вежливый отказ». Однако лучше всего у Карманова получается собственное оригинальное творчество, тактично вплетаемое в классическую традицию: с выходами, например, на Шуберта или Райха. Музыка композитора Павла Карманова приятна на слух, нежна и красива. Все как-то давно уже привыкли, что современная музыка должна быть дискомфортна и деструктивна. Но, оказывается, для передачи внутренних состояний есть самые разные пути и варианты — Карманов выбирает гармонию.

Павел Карманов: «Зеркало того, что у меня внутри»

Хотя тут каждый по-своему хорош... Люблю с ними говорить... на музыкальном языке...
Знаю, самым большим шубертианцем из ныне живущих композиторов считается Валентин Сильвестров, мой кумир. Может, я и не шубертианец вовсе, нишу малерианца давно и прочно занял сами знаете кто, я ищу между ниш, пытаясь суммировать весь разнообразный спектр звучащего, это, конечно, утопия, но некая селекция.
Я выбираю для себя мне приятное в большей степени и присваиваю себе его какие-то элементы. Из элементов складывается «мой» стиль. Так, вероятно, делают многие.
Многое появляется во мне само по себе, иногда под воздействием разных жизненных ситуаций, впечатлений.
Но вот моя последняя поездка Венеция — Сиэтл — Ванкувер — Нью-Йорк мне фактически никаких общих впечатлений не дала. Наверное, нужно побыть в каждом месте подольше, пожить...
— Всегда было интересно понять, чем же Шуберт отличается от Шумана?
— Ну, Шуман в большей степени романтик, Шуберт как бы переходный от классиков к романтикам. Но вообще-то это разные композиторы с разными судьбами, музыка у них очень разная. И неважно, чем одна отличается от другой.
— А чем Сильвестров обязан Шуберту?
— Многие люди в зрелом возрасте переосмысливают пройденный путь. Сильвестров представляет собой исключительный случай, пройдя путь необычайного качества авангардиста, он как бы в авангарде и остался...
С какого-то времени он фактически всё время пишет одну и ту же музыка, в которой он упрощается, утончается и очень медленно как бы сам растворяется в эфире... постепенно сливаясь с покойной женой, с Шубертом...
— В примере Сильвестрова для меня важен вот этот поворот от авангардных диссонансов к возможности гармонии. Обычно бывает наоборот.
— Сильвестров, насколько я понимаю, постепенно вводил в свои весьма авангардные партитуры элементы новой простоты, чистой красоты, сначала «оттеняя» авангардные части, потом почти полностью перешёл на них и теперь он просто сам играет «Багатели» и поёт под свой аккомпанемент тихие песни, где каждый звук на вес золота.
Да, как правило, композитор в юности пишет проще, озорнее, усложняя свой стиль, «умудряя» его во взрослом возрасте.
Я тоже в детстве и юности пробовал себя в разных стилях. Но ко мне очень рано пришло ощущение, что это не моё, моё — взгляд на солнце и круги потом перед глазами.
Возможна ли в современной музыке гармония без цитатности? Без Шуберта?
— Я люблю цитаты как музыкальные, иногда изменённые до неузнаваемых, иногда цитаты из названия «классического» произведения.
 

«Можно утверждать, — писал Владимир Мартынов семь лет назад, — что прошло время композиторских и художественных школ, настало время домов мод, прошло время композиторов и художников, настало время портных и парикмахеров».
Особое звучание этому хлёсткому, по видимости эпатажному высказыванию, придаёт то, что оно вышло из-под пера музыканта, более того, одного из самых ярких русских композиторов нашего времени. Времени, которое он сам назвал «концом времени композиторов».

Владимир Мартынов: «Музыка без антропологии — ничто…»

Полагаю, определённая цитатность бытовала всегда. Всяк композитор у кого-то учился, впитывал наиболее близкое ему. Из элементов разных уже существующих стилей вполне может получится свой собственный микс, ни на что не похожий и одновременно похожий на многое. Происходит игра смыслов и контекстов, и здесь тоже может возникать настоящее искусство.
Мой же стиль также соткан из многих существующих, но сдобрен изрядной долей моего участия, ибо мне решать, что и в каких пропорциях я буду смешивать или разрабатывать.
При этом я и без того пресыщен дисгармониями современного мира. Сказывается тоска по гармонии, обычной, человеческой, конечно, зачастую это дань неким штампам, но теперь уже от них никуда не деться...
— Вот на прошлой неделе мы слушали с вами шубертовские вариации Мартынова на фестивале его имени. Можете объяснить на этом примере, что в этой пьесе от Шуберта, а что от Мартынова, чтобы объяснить, как это действует?
— ...В ответе на этот вопрос я затруднился и долго забывал спросить у автора, а потом всё-таки спросил, и вот вам обрывки из того, что он мне объяснял. Мартынов использовал по просьбе Кроноса мелодико-гармонические обороты из квинтета Шуберта.
Прямых цитат почти нет. Как Шуберт под увеличительным стеклом. Имеется в виду медленная часть квинтета Шуберта. Закавыченный утрированный Шуберт. Примитивное разглаженное увеличительное стекло. Интонационная отсылка, аллюзия. Абсурдность повтора...
— А вы сами для себя часто ли слушаете Шуберта?
— Да редко... я вообще почти ничего не слушаю... только в машине или в подпитии собственные экзерсисы...
— Шуберт для вас — это вокальные циклы или фортепианные пьесы, симфонии или мессы?
— Это ощущение чего-то трепетного, несчастного и светлого.
— Это вы таким его себе представляете?
— Это остающееся после прослушивания послевкусие.
— А как музыка соотносится с внутренним миром автора или его внешними обстоятельствами?
— Об это мы говорили ранее. В моём случае связь моего внутреннего мира и той музыки, которую я осмеливаюсь демонстрировать слушателю, очевидна. Как дело обстоит у других авторов — не знаю, полагаю, по-разному...
— Просто на меня в своё время большое впечатление произвела биография Шуберта. Никто не думал, что смогу прослезиться над заметкой в энциклопедическом издании…
Беседовал Дмитрий Бавильский