Pavel Karmanov is one of the most popular Russian composers. Born in Siberia in 1970, he has been working in Moscow for more than 20 years. He started to compose music at the age of 5, graduated from the Moscow Conservatory in 1995 and joined the Moscow Union of Composers a year later.
понедельник, 4 октября 2010 года, 09.28 Павел Карманов: «Шуберт под увеличительным стеклом…»
Композитор-минималист о своём сиятельном предшественнике
Павел Карманов
Павел Карманов: «Зеркало того, что у меня внутри»
Владимир Мартынов: «Музыка без антропологии — ничто…»
Франц Петер Шуберт в Wikipedia
Рассказ П. Карманова о влиянии Ф. Шуберта на современных композиторов продолжает цикл, в котором С. Невский говорил о Г. Малере, А. Батагов о И. Бахе, О. Раева о Л. Бетховене, Г. Дорохов о Брукнере, В. Раннев о Шостаковиче, Д. Курляндский — о А. Моцарте.
Мы взялись разговаривать с Павлом Кармановым о Ф. Шуберте, потому что время от времени (редко, но метко) композитор Карманов обращается к творчеству венского классика. Поэтому кому, как не ему, ответствовать за божественные гармонии, любимые нами с раннего детства.
Этой беседой мы продолжаем публикуемый по понедельникам цикл бесед, в которых современные композиторы рассказывают о своих предшественниках, кумирах и учителях. В том числе и про ныне живущих В. Сильвестрова и В. Мартынова, которые Шуберту тоже очень многим обязаны.
— Какое влияние на вас оказала музыка Шуберта?
— Шуберт всегда был намного человечнее Шумана... Он как бы проще, без наносного виртуозного, но глубже. Я, конечно, не специалист, но Шуберт мне много ближе, он представляется мне «родственником», с ним можно поговорить в большей степени, чем с его современниками...
Серьёзный и глубокий композитор Павел Карманов, сочинивший немало прекрасной музыки, экспериментировал и телерекламой, и выступлениями в составе рок-группы «Вежливый отказ». Однако лучше всего у Карманова получается собственное оригинальное творчество, тактично вплетаемое в классическую традицию: с выходами, например, на Шуберта или Райха. Музыка композитора Павла Карманова приятна на слух, нежна и красива. Все как-то давно уже привыкли, что современная музыка должна быть дискомфортна и деструктивна. Но, оказывается, для передачи внутренних состояний есть самые разные пути и варианты — Карманов выбирает гармонию.
Павел Карманов: «Зеркало того, что у меня внутри»
Хотя тут каждый по-своему хорош... Люблю с ними говорить... на музыкальном языке...
Знаю, самым большим шубертианцем из ныне живущих композиторов считается Валентин Сильвестров, мой кумир. Может, я и не шубертианец вовсе, нишу малерианца давно и прочно занял сами знаете кто, я ищу между ниш, пытаясь суммировать весь разнообразный спектр звучащего, это, конечно, утопия, но некая селекция.
Я выбираю для себя мне приятное в большей степени и присваиваю себе его какие-то элементы. Из элементов складывается «мой» стиль. Так, вероятно, делают многие.
Многое появляется во мне само по себе, иногда под воздействием разных жизненных ситуаций, впечатлений.
Но вот моя последняя поездка Венеция — Сиэтл — Ванкувер — Нью-Йорк мне фактически никаких общих впечатлений не дала. Наверное, нужно побыть в каждом месте подольше, пожить...
— Всегда было интересно понять, чем же Шуберт отличается от Шумана?
— Ну, Шуман в большей степени романтик, Шуберт как бы переходный от классиков к романтикам. Но вообще-то это разные композиторы с разными судьбами, музыка у них очень разная. И неважно, чем одна отличается от другой.
— А чем Сильвестров обязан Шуберту?
— Многие люди в зрелом возрасте переосмысливают пройденный путь. Сильвестров представляет собой исключительный случай, пройдя путь необычайного качества авангардиста, он как бы в авангарде и остался...
С какого-то времени он фактически всё время пишет одну и ту же музыка, в которой он упрощается, утончается и очень медленно как бы сам растворяется в эфире... постепенно сливаясь с покойной женой, с Шубертом...
— В примере Сильвестрова для меня важен вот этот поворот от авангардных диссонансов к возможности гармонии. Обычно бывает наоборот.
— Сильвестров, насколько я понимаю, постепенно вводил в свои весьма авангардные партитуры элементы новой простоты, чистой красоты, сначала «оттеняя» авангардные части, потом почти полностью перешёл на них и теперь он просто сам играет «Багатели» и поёт под свой аккомпанемент тихие песни, где каждый звук на вес золота.
Да, как правило, композитор в юности пишет проще, озорнее, усложняя свой стиль, «умудряя» его во взрослом возрасте.
Я тоже в детстве и юности пробовал себя в разных стилях. Но ко мне очень рано пришло ощущение, что это не моё, моё — взгляд на солнце и круги потом перед глазами.
Возможна ли в современной музыке гармония без цитатности? Без Шуберта?
— Я люблю цитаты как музыкальные, иногда изменённые до неузнаваемых, иногда цитаты из названия «классического» произведения.
«Можно утверждать, — писал Владимир Мартынов семь лет назад, — что прошло время композиторских и художественных школ, настало время домов мод, прошло время композиторов и художников, настало время портных и парикмахеров».
Особое звучание этому хлёсткому, по видимости эпатажному высказыванию, придаёт то, что оно вышло из-под пера музыканта, более того, одного из самых ярких русских композиторов нашего времени. Времени, которое он сам назвал «концом времени композиторов».
Владимир Мартынов: «Музыка без антропологии — ничто…»
Полагаю, определённая цитатность бытовала всегда. Всяк композитор у кого-то учился, впитывал наиболее близкое ему. Из элементов разных уже существующих стилей вполне может получится свой собственный микс, ни на что не похожий и одновременно похожий на многое. Происходит игра смыслов и контекстов, и здесь тоже может возникать настоящее искусство.
Мой же стиль также соткан из многих существующих, но сдобрен изрядной долей моего участия, ибо мне решать, что и в каких пропорциях я буду смешивать или разрабатывать.
При этом я и без того пресыщен дисгармониями современного мира. Сказывается тоска по гармонии, обычной, человеческой, конечно, зачастую это дань неким штампам, но теперь уже от них никуда не деться...
— Вот на прошлой неделе мы слушали с вами шубертовские вариации Мартынова на фестивале его имени. Можете объяснить на этом примере, что в этой пьесе от Шуберта, а что от Мартынова, чтобы объяснить, как это действует?
— ...В ответе на этот вопрос я затруднился и долго забывал спросить у автора, а потом всё-таки спросил, и вот вам обрывки из того, что он мне объяснял. Мартынов использовал по просьбе Кроноса мелодико-гармонические обороты из квинтета Шуберта.
Прямых цитат почти нет. Как Шуберт под увеличительным стеклом. Имеется в виду медленная часть квинтета Шуберта. Закавыченный утрированный Шуберт. Примитивное разглаженное увеличительное стекло. Интонационная отсылка, аллюзия. Абсурдность повтора...
— А вы сами для себя часто ли слушаете Шуберта?
— Да редко... я вообще почти ничего не слушаю... только в машине или в подпитии собственные экзерсисы...
— Шуберт для вас — это вокальные циклы или фортепианные пьесы, симфонии или мессы?
— Это ощущение чего-то трепетного, несчастного и светлого.
— Это вы таким его себе представляете?
— Это остающееся после прослушивания послевкусие.
— А как музыка соотносится с внутренним миром автора или его внешними обстоятельствами?
— Об это мы говорили ранее. В моём случае связь моего внутреннего мира и той музыки, которую я осмеливаюсь демонстрировать слушателю, очевидна. Как дело обстоит у других авторов — не знаю, полагаю, по-разному...
— Просто на меня в своё время большое впечатление произвела биография Шуберта. Никто не думал, что смогу прослезиться над заметкой в энциклопедическом издании…
Беседовал Дмитрий Бавильский